Однажды ко мне на приём попала клиентка, лет 35-ти, с запросом: — В последние несколько месяцев я жутко устаю. Ничего особенного не происходит, работа, дом — обычный быт. Но вечером я настолько обесточена, что едва могу поднять руку. А ведь нужно и за порядком следить, и своим интересам хочется время уделить. Можно ли с этим что-нибудь сделать? Внимательно рассмотрев молодую женщину, я также отметила поникшую, даже обречённую позу и потухший взгляд — и начала расспрашивать: — А что происходит в вашей жизни такого, что отнимает столько сил? — Да ничего особенного, обычный быт и происходит, — тяжело вздохнув, ответила женщина. Сначала я предположила, что она, скорее всего, очень много энергии уделяет «нужным» делам, но потраченные силы никак не восполняет. Баланс работы и отдыха может нарушаться — отсюда и возникает истощение. Чтобы проверить гипотезу, я поинтересовалась: — А как вы отдыхаете? — Ой! — вдохновенно начала рассказывать она. — Мы с друзьями практически каждые выходные на природу выезжаем, и в бассейн я хожу. Так классно! «Хм, — подумала я. — Судя по блеску в глазах, отдых действительно есть. И он вдохновляет. Тогда, может быть, много сил уходит на быт и на работу? А отдых не компенсирует затраченных усилий — и от выполнения самих задач удовлетворения нет?» — А как вы относитесь к своей работе? Уходу за ребёнком? Своим бытовым обязанностям? — Я очень люблю сына. И свою работу. Я мечтала заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас. И ребёнок мне очень помогает по дому. Пока женщина отвечала на мой вопрос, её лицо просияло, а спина выпрямилась. По телесной реакции я поняла, что уход за ребёнком и рабочие обязанности не угнетают её. Следовательно, дело было в чем-то третьем. И что же это может быть? Я продолжила свои расспросы: — Я правильно понимаю, что несколько месяцев назад вы не так уставали? — Да. — Но жили вы таком же ритме, как живете сейчас? — Да. — А что тогда поменялось несколько месяцев назад? Чего перестало хватать в вашей жизни? На минуту женщина задумалась. Потом медленно, немного ошарашено сказала: — Творчества. Я перестала писать. — А вы пишете? — Да. Я хотела написать большой рассказ в стиле хоррор, который очень давно придумала. — И что же вас остановило? — А у меня нет плана. — Раньше вы тоже писали с планом? — Нет, всегда — по вдохновению и спонтанно. Просто это более серьёзное произведение для меня. И я подумала, что его нужно структурировать. Но необходимость написать структуру очень сильно меня стопорит, потому что у меня в голове её нет. — А почему вы решили, что если произведение более серьёзное, то обязательно нужна структура? — Ну… мне мама так подсказала. Она вообще всегда скептически относилась к моему желанию писать, хотя это именно то занятие, в котором я по-настоящему чувствую себя собой. Теперь я поняла в чем проблема! Мамина деструктивная установка в отношении творческой деятельности клиентки подавила естественность спонтанность её проявлений. И как следствие появилась апатия. Я решила проверить эту гипотезу. — А если представить сейчас, что вы пишите свой рассказ спонтанно — как того хотите, что тогда происходит с вашим состоянием? На какое-то время женщина прикрыла глаза, погрузившись в фантазию. — Если я представляю это, то у меня появляются силы и вдохновение! — просияла она. — Обалдеть! Всё так просто! Итак, причина стала окончательно ясна. Оставалось только переписать деструктивную установку.
Чтобы это сделать, я предложила клиентке представить два образа: первый — мама, которая скептически относится к творческим желаниям своей дочери, второй — творческая часть клиентки, которая очень хочет писать. Получилось следующее: творческая часть — девочка лет двенадцати сидит за столом, её руки замерли над пишущей машинкой, а мама как надсмотрщик стоит над девочкой и с усмешкой говорит ей: «Ну, что, Толстой, „Войну и мир“ дописала?». Выполняя задание, женщина поделилась со мной своими чувствами: — Вы знаете, а я ведь до сих пор иногда чувствую себя в отношениях с мамой как вот эта двенадцатилетняя девочка. «Охотно верю», — подумала я про себя, отметив, как при выполнении упражнения, напряглись плечи клиентки. Она стала сутулиться и опускать голову, пытаясь спрятаться. Я предложила сказать образу мамы слова, противоположные её скептическому настрою: — Мама, если мне нравится писать рассказы, значит я уже имею право считать себя писателем. Я буду с удовольствием заниматься творчеством. И тебе тоже разрешаю творить. Как только клиентка произнесла эти слова, образ мамы трансформировался. В воображении женщины из надсмотрщика мама превратилась в ученого. Улыбнулась дочке и отправилась заниматься своими делами в исследовательский институт. При дальнейших расспросах выяснилось, что реальная мама клиентки пожертвовала своей научной карьерой ради семьи. Я спросила у уже расслабленно дышавшей женщины: — Как вы себя сейчас чувствуете? — Очень спокойно. Как гора с плеч свалилась. — Взгляните внутрь себя. Что сейчас произошло с образом девочки? — Она стала что-то печатать на пишущей машинке. — Попробуйте сейчас мысленно направить ей поток любви и поддержки, а затем сказать: «Я уверена, ты — настоящий писатель. Я в тебя верю». Что тогда с ней произойдёт? — Она начинает светиться и печатать с ещё с большим вдохновением! — Хорошо. Попробуйте сейчас мысленно принять этот образ внутрь своего тела. Что тогда вы почувствуете? — Прилив сил и энергии, — радостно сказала клиентка. — Хочется прямо вот сейчас начать писать. — Оставляете это состояние? — Конечно, да! Это был не последний сеанс на творческую тему. В дальнейшем мы также прорабатывали деструктивное отношение мамы к писательству, чтобы женщина могла реализовывать эту сторону своей личности.